Гор. Куйбышев, 13 апреля 1961 года
(с некоторыми сокращениями)
Последняя, предстартовая, подготовка производилась утром. Производились проверка наклейки датчиков для записи физиологических функций, запись самих физиологических функций на медицинской аппаратуре, медицинское обследование. Все это прошло хорошо.
По мнению врачей, которые осматривали и записывали данные, самочувствие было хорошее. Перед этим хорошо отдохнул, выспался, чувствовал себя хорошо.
Скафандр одели правильно, подогнали. Затем положили в технологическое кресло. В технологическом кресле пробовали, как на скафандре лежит привязная система, вентиляцию скафандра, проверили связь через скафандр. Все действовало хорошо.
Затем состоялся выезд на стартовую позицию в автобусе. Вместе с товарищами, моим заместителем был Титов Герман Степанович, и друзьями-космонавтами поехали на старт. Вышли из автобуса, и тут немножко я растерялся: доложил не председателю Государственной комиссии, доложил Сергею Павловичу. Был какой-то момент, когда я просто растерялся. Потом извинился, заметив свою оплошность.
Затем подъем на лифте, посадка в кресло. Посадка в кабину прошла нормально, хорошо. Подсоединили, подключили—все хорошо. Проверка оборудования прошла хорошо. При проверке связи получилось так, что я сначала слышал хорошо, а меня не слышали, потом стали слышать хорошо. Когда включили по КВ-каналу музыку, эта музыка стала забивать КВ-канал. Я попросил ее выключить. При вторичном включении все работало хорошо. Связь была двусторонняя, устойчивая, хорошая, настроение в это время было хорошее, самочувствие хорошее. Доложил о проверке оборудования, о готовности к старту, о своем самочувствии. Все время была непрерывная связь.
Затем произвели закрытие люка номер 1. Слышно, как его закрывают, стучат ключами. Потом что-то начинают отворачивать, присняли люк. Я понял, что-нибудь не в порядке. Сергей Павлович говорит: “Вы не волнуйтесь”.
Закрыли крышку люка, все нормально. Объявили часовую готовность, получасовую. В общем все проходило нормально. Закрыл шлем. Пятиминутная готовность, минутная готовность и старт. Слышно когда разводят фермы, когда отходил установщик,—это слышно. Получаются какие-то мягкие удары, прикосновение чувствуется: слышно по конструкции, по ракете идет. Немножко покачивается. Потом началась продувка, захлопали клапаны, слышно как работают клапаны. Запуск на предварительную ступень. Слышно как работали двигатели, дали зажигание, заработали двигатели, шум. Затем промежуточная ступень. Шум усилился несколько. И когда вышли двигатели на главную, основную ступень, тут уже шум больше, но я бы не сказал, что слишком резкий, который оглушает, мешает работе. Шум приблизительно такой, как в кабине самолета. Во всяком случае я готов был к большему шуму. И так плавно, мягко снялась ракета, что я не заметил, когда она пошла. Потом чувствую мелкая дрожь по ней идет, мелкая вибрация.
Сергей Павлович информирует: 70-я секунда. Здесь в районе 70-й секунды плавно меняется характер вибрации на данной конструкции. Частота вибрации падает, меньше частота, а амплитуда растет. Потом постепенно тряска затихает, и к концу работы первой ступени примерно такая же вибрация, как в начале работы.
Перегрузка плавно растет. Перегрузка вполне переносимая, нормально переносимая, как на обычных самолетах,— примерно 5§. При этой перегрузке я вел все время доклады, вел связь со стартом. Правда, немного трудно разговаривать, ведь стягивает мышцы лица. Потом перегрузка достигает своего пика и начинает плавно уменьшаться, и затем резкое выключение этих перегрузок, резкий спад перегрузок—и как будто что-то отрывается от ракеты, чувствуется такой хлопок, и перегрузка резко падает, резко падает уровень шума в ракете. После этих перегрузок—как будто состояние невесомости. Там перегрузка, наверное, единица с небольшим. Потом опять начинает перегрузка расти, начинает прижимать, уровень шума уже меньше.
На 102-й секунде слетел головной обтекатель. Процесс очень яркий—сход головного обтекателя. Получился толчок, хлопок и одна половинка этого обтекателя как раз против “Взора”. Обтекатель медленно пошел от “Взора”. Видно, он раскрылся, видно конус, и он пошел медленно вниз, за ракету.
В это время прямо во “Взоре” видна была Земля. Очень хорошо—как раз не было облачности. Складки местности, лес видно, реки видно, реки большие. По-моему, Обь была в этом районе или Иртыш. Большая река, видно хорошо острова на этой реке. Складки местности такие крупные, овраги—все видно. Я вел репортаж.
Потом на 211-й секунде перегрузки растут, растут; примерно так же, как и первая ступень, выключается вторая ступень. Тоже резкий спад перегрузок, резкое падение шума и тут уже состояние невесомости. Причем по “Взору” можно наблюдать, идет ракета или нет. Она живет. К концу работы первой ступени, когда слетел головной обтекатель, во “Взоре” горизонт немного до верхнего края не доходил, т. е. ракета шла с углом тангажа. Затем к концу работы второй ступени она легла по горизонту и даже несколько ниже горизонта.
Выключилась вторая ступень, спали перегрузки, невесомость после выключения, по моим ощущениям (по времени я не заметил), примерно секунд 10—15 до включения третьей ступени. Затем был слышен глухой хлопок, и включилась третья ступень, причем так плавно-плавно, как будто она так подошла и нежненько повела от нуля, плавно стала набирать перегрузку. Затем начал увеличиваться угол тангажа, и к концу работы третьей ступени примерно только половина “Взора” была занята горизонтом внешнего кольца; увеличивался угол тангажа.
Все время я наблюдал, вел репортаж. Видна была облачность, тень от облаков на Земле. Землю видно очень хорошо, предметы на Земле очень хорошо различимы во “Взоре”. Продолжается полет. Кончила работу третья ступень. Выключилась третья ступень также резко. Тут уже перегрузка немножко возросла, и резко, таким хлопком, резкое выключение. Затем примерно секунд через 10 произошло разделение. Почувствовал я толчок на корабль, и началось медленное вращение. Стала Земля уходить влево вверх. Тут я увидел горизонт. Все время вел репортаж. Звезды, небо, совершенно черный цвет неба. Звезды немножко четче на этом черном фоне, такие светящиеся точки, причем их перемещение очень большое в иллюминаторе “Взора”, очень большое перемещение этих звезд. Очень красивый горизонт. Видна окружность Земли. Вокруг Земли, у самой поверхности нежный-нежный голубой цвет, затем постепенно темнеет, немножко фиолетовый оттенок приобретает и переходит в черный цвет. Такой нежный-нежный ореол вокруг Земли. Красивый очень.
Примерно градусов около 30 северной широты я услышал “Амурские” волны”— передавал Хабаровск. И на этом фоне телеграфные позывные “Весны”.
Записи свои производил в бортжурнал. Над морем общая поверхность какая-то серая, неровная. За счет этих неровностей видно перемещение, и, мне кажется, что сориентироваться над морем вполне возможно, осуществить ориентировку:
привязаться к местности и сориентировать корабль для включения тормозной установки.
Затем продолжал полет уже без связи, связи не было. По заданию у меня были доклады. Доклады производил и телеграфом, и в телефонном режиме. Произвел прием воды и пищи. Воду и пищу принял нормально—затруднений никаких я не наблюдал.
Чувство невесомости немножко непривычное. В земных условиях мы привыкли к какому-то определенному положению. Если сидишь, то спиной прижимаешься, а здесь получается такое ощущение, как будто висишь в горизонтальном положении на ремнях, на лямках. Тут ясно, что плотно подогнана подвесная система, а она оказывает давление на грудную клетку, и поэтому, очевидно, создается такое впечатление, что висишь. Немножко необычно, но потом привыкаешь, приспосабливаешься, никаких плохих ощущений не было во всяком случае.
Производил я и записи. На вопросы хотел ответить. Взял планшет, карандаша нет—улетел куда-то. Было ушко привернуто к карандашу шурупчиком. Шуруп вывинтился, и карандаш улетел, осталось на шнурке одно ушко от карандаша.
В это время уже был в тени Земли. А еще до входа в тень Земли у меня все время производилась запись на магнитофон. Вел репортаж по УКВ-каналу весь старт и выход на орбиту. Все записано, все хорошо приняли,связь устойчивая была.
Вход в тень Земли очень резкий, переход от света к тени. Причем такое ощущение, что Солнце заходит то в один иллюминатор, то в другой—приходится отворачиваться или прикрываться как-то, чтобы не попадало в глаза. А тут смотрю в один иллюминатор—ни горизонта, ничего не видно, в другой—тоже темно. Думаю, что же это такое? Заметил по времени—вошел в тень. Объект все время вращался, примерно градуса 2—3 в секунду, с угловой скоростью он вращался. Горизонта Земли не видно, звезд тоже не видно. Тут я сообразил, что, очевидно, иллюминатор был обращен на Землю. Но на Земле ничего не видно, а потом, когда иллюминаторы выходили на небо, то на черном фоне неба видны звезды. Иногда попадали в иллюминатор две-три звезды. Но созвездия определить очень трудно, невозможно, потому что проходит все очень быстро и не все созвездие попадает в иллюминатор.
Включилась солнечная система ориентации, я доложил по КВ- и УКВ-каналам и продолжал полет. Начал расходоваться газ, причем при работе солнечной ориентации он расходовался из обеих систем—первой и второй систем одновременно. Примерно к моменту выхода из тени Земли давление в обеих системах ориентации было—в одной 150,2 атмосферы, в другой—около 150 атмосфер. Я почувствовал, что когда система ориентации включилась, угловые перемещения корабля изменились, стали очень медленными, почти незаметными. В это время также производил доклад по КВ-каналу и через систему сигналов.
При подлете примерно к 40 градусам южной широты я не слышал Землю, абсолютно ничего не слышал, а к 40— 45 градусам южной широты—слабо, на несколько секунд, пробивала музыка, и иногда удавалось слышать позывной “Весны”. Меня телефоном вызывали:
“Кедр”—“Весна”. Я сразу включился на передачу, стал передавать им связь. И потом, чем ближе к апогею подлетал, тем слышимость все улучшалась. И когда проходил мыс Горн в апогее, тут было очередное сообщение: меня поняли и я очень хорошо понял. Мне сообщили, что иду правильно, орбита расчетная, все системы работают хорошо. И я соответственно производил доклады.
Перед выходом из тени я более внимательно смотрел. Тут была такая вещь:
иллюминатор был как раз под углом к горизонту, и перед самым выходом очень интересно был виден горизонт. По самому горизонту такая радужно-оранжевая полоса, цвет примерно, как на скафандре, потом она немного темнеет, темнеет и цветами радуги переходит в другой—голубой цвет; И этот голубой цвет опять переходит в черный цвет, совершенно черный цвет.
Тут объект начал работать, падает давление в системах ориентации. Чувствуется, что начинается более упорядоченное движение вокруг продольной оси и по тангажу. Затем он начал ходить несколько по рысканию. В начале ориентации он остановился, довольно устойчиво идет. В это время была идеальная ориентация по “Взору”: во внешнем кольце весь горизонт был вписан совершенно равномерно. Объект двигался по стрелке по “Взору”, все предметы двигались строго по стрелкам, затем плавно начали уходить в левый угол вперед. Опять горизонт было видно.
В это время производил доклады о системе ориентации. В системе ориентации давление постепенно падало, и к моменту запуска тормозной двигательной установки давление в системе ориентации упало примерно до 110 атмосфер. Производил записи на магнитофон, докладывал по телеграфу и телефону. Тут уже по КВ связь была хорошая; я слышал хорошо Землю и, как я понял, меня хорошо слышали.
На 56-й минуте проходит первая команда. Ориентация уже идет четко: вращения объекта по крену, и то очень-очень малые. Почти за все время—как он вышел из тени, как сориентировался и до включения ТДУ—он развернулся примерно градусов на 30, может быть, даже несколько меньше.
Затем проходит вторая команда. Опять доложил телефоном, телеграфом проход второй команды. Заметил давление в баллоне ТДУ, давление в системе ориентации, показания всех приборов, время прохождения этой команды, приготовился к спуску. Закрыл правый иллюминатор, притянулся, закрыл гермошлем и переключил освещение на рабочее.
Затем проходит третья команда, точно в заданное время. Давление заметно падает и—запуск. Как заработало, я услышал через конструкции, небольшой “зуд” передается на корабль. Я сразу засек время включения ТДУ. ТДУ работает, кончает работу, причем выключается резко—шум, перегрузка немножко и потом резкая невесомость, резкое выключение ТДУ. Я засек время работы—у меня получилось точно 40 секунд.
В момент выключения тормозной двигательной установки произошел резкий толчок, и объект начал крутиться вокруг своей оси с очень большой скоростью. Примерно проходило так—сверху, справа, вниз, влево по “Взору”. Угловая скорость была градусов около 30, не меньше. Вижу (над Африкой произошло это): Земля— горизонт — небо, Земля — горизонт — небо. Только успевал закрываться от Солнца.
Я ждал разделения. По телефону доложил, что ТДУ сработала нормально, доложил давление в начале, давление в конце, время работы ТДУ.
Лечу, смотрю—северный берег Африки, Средиземное море. Четко все видно, все хорошо, все колесом крутится. Жду разделения, и разделение произошло приблизительно на 10-й минуте после конца работы тормозной установки. Разделение я резко почувствовал: хлопок, затем толчок; вращение продолжалось. Тут погасли все индексы на приборе контроля работ, погас “Спуск-1”, включилась только одна надпись: “Приготовиться к катапультированию”. Заметно даже на глаз, что высота все-таки ниже, чем была в апогее: здесь уже предметы на Земле различаются резче.
Я закрыл светофильтры “Взора”. Начинается вхождение в плотные слои атмосферы, причем вращается шар по всем осям с большой скоростью. Скорость была грасудов 30 все время, и после разделения сохранилась. Затем чувствуется, начинается торможение, какой-то слабый “зуд” идет по конструкции, слабый, чуть ощутимый. Я уже позу для катапультирования занял, жду. Начинает замедляться вращение, уже полного оборота не совершается, по другой оси точно так же. Иллюминатор “Взора” закрыт шторкой, но по краям этой шторки появляется такой ярко-багровый свет. И слышно потрескивание—или конструкции, или, может быть, расширяется теплозащитная оболочка при нагреве. Не часто потрескивает: так, раз в минуту, две. Чувствуется, температура высокая была. Потом несколько слабее начинают расти перегрузки. Здесь перегрузки были маленькие—единица, полторы. Потом плавный рост перегрузок, очень плавный. Колебания шара все время продолжаются. Солнце попадало в иллюминаторы, и по этом “зайчикам” я мог определить примерно, как он вращается: примерно градусов 15 было в момент максимальных перегрузок, причем колебания и вокруг оси, и по всем осям. Но чувствуется, идет с подрагиванием. Перегрузки, по моим ощущениям, были за 10§.
Был такой момент, примерно секунды две-три: в глазах начали расплываться приборы. И этот пик—небольшой, его продолжительность очень маленькая. Затем начинается спад перегрузок. Падают перегрузки, причем падают плавно, но более быстро, чем они нарастают. Думаю, наверное, скоро будем катапультироваться. Когда перегрузки начали “жать”, Солнце било в задний иллюминатор, а затем примерно на 90 градусов я развернулся к Солнцу, когда перегрузки спали. И здесь, очевидно, после перехода звукового барьера, слышен свист воздуха, слышен свист ветра.
Настроение хорошее. Разделение произошло, как я заметил, и глобус остановился приблизительно посередине Средиземного моря. Думаю: все нормально—дома сажусь. Жду катапультирования. В это время происходит отстрел крышки номер 1: хлопок и ушла крышка люка. Тихонько голову кверху повернул, и тут хлоп—выстрел, и я быстро катапультировался. Катапультирование произошло очень мягко и хорошо. Вылетел с креслом, ввелся в действие парашют стабилизирующий. На кресле сел, как на стуле,—удобно, хорошо. И вращало меня в правую сторону на этом стабилизирующем парашюте.
Я сразу увидел, река большая. Ну, думаю, тут больше других рек таких нет, значит это Волга. Потом смотрю, что-то вроде города на одном берегу и на другом берегу.
Произошло катапультирование приблизительно около километра, может быть, даже меньше, от берега Волги. Думаю, ветерок сейчас меня потащит туда, буду приводняться в Волгу. Потом отцепляется стабилизирующий, вводится в действие основной парашют. И тут мягко так, я даже ничего не заметил, кресло ушло от меня, вниз пошло. Я стал опускаться на основном парашюте. Ну, на основном парашюте меня опять развернуло к этим городам, к Волге. Смотрю один город большой на том берегу, здесь—поменьше.
Я еще когда учился в Саратове, знаю— прыгали мы за этим лесом, много летали. Там железная дорога, мост через железную дорогу и длинная коса в Волгу к этому мосту. Думаю, наверное, Саратов здесь. В общем я приблизительно опознал.
Затем раскрылся запасной парашют.
Наблюдал за местностью: видел, где приземлился шар—спускаемый аппарат. Белый парашют, шар лежит недалеко от берега Волги. Приземлился он примерно километров около четырех от меня. Затем лечу, смотрю—справа от меня полевой стан. Там видно много народу, машины едут, дорога проходит. Я уже дорогу прошел, еще шоссе идет. Дальше такой овраг проходит и за оврагом тоже домик. Вижу женщину. Ну, думаю, сейчас я угожу как раз в этот самый овраг. Несет меня и несет, ничего не сделаешь. Купола красивые, а чувствую, все смотрят. Хорошо идет спуск. Потом я смотрю, приземляюсь как раз на пашню. Спиной меня несет, но трудно развернуться, не развернешься.
Перед Землей, метрах в 30, меня плавно повернуло прямо лицом. Ветерок метров 5—6. После посадки ногами ткнулся, собрался, покатился, ничего не повредив. Приземление очень мягкое было—на пашню. Я сам и не понял, как стою на ногах. На меня падает задний парашют, передний парашют пошел вперед. Я его погасил, снял подвесную систему. Посмотрел, все цело, жив-здоров.
Снял подвесную систему с себя. За пригорочком этот полевой стан оказался. Вышел на пригорок, смотрю женщина идет с девочкой ко мне. Метрах в 800 она была от меня. Я к ней иду. Смотрю, она шаги замедляет. Тут я начал махать, кричать:
“Свой, свои, советские, не бойтесь, не пугайтесь. Идите сюда”. Тогда она неуверенно, тихонько ступает ко мне. Я подошел, сказал, что я—советский человек, прилетел из космоса. Познакомились с ней. Я говорю: “Ну, идемте к парашютам. Я попрошу вас побыть, никому не разрешайте трогать это место, а я схожу до полевого стана”. Думаю, сейчас сниму скафандр и пойду туда. Только подхожу к парашютам, здесь идут мужчины— трактористы, механики с полевого стана. Шесть человек подошли. Познакомились мы с ними. Я им сказал, кто я. Они говорят, что сейчас передают сообщение по радио. Мы с ними минуты три поговорили. Смотрю, подъезжает на ЗИЛ-151 майор Гассиев. Мы представились друг другу. Я попросил как можно быстрее сообщить в Москву.
Комментариев нет:
Отправить комментарий